Какие тайны скрывает дневник Николая Второго? Опции

[Сэмэн]

ну мнение гитлера особо ценно, мы же вместе мировую войну начинали, раздербанив Польшу мы тогда корешами были закадычными ... а хуле, два режима-близнеца

То есть, крыть, как всегда, нечем...
Два режима-близнеца, говоришь?
Ну так иди выплачивай компенсации полякам и всей Восточной Европе, раздавай земли обратно "жертвам агрессии", ну да, тебе же в Оренбурге насрать на Калининград, Курилы и прочее, давай, вперёд.
Или не пизди.

[КОТЪ]

ну почему Кёнигсберг и Курилы мы получили по праву победителя в войне, это вполне законные завоевания и полученные по самому минимуму. А перед поляками и восточной Европой у нас действительно рыльце в пушку, что 50 лет их гнобили насаждая свой поганый социализм

[Сэмэн]

ну почему Кёнигсберг и Курилы мы получили по праву победителя в войне, это вполне законные завоевания и полученные по самому минимуму. А перед поляками и восточной Европой у нас действительно рыльце в пушку, что 50 лет их гнобили насаждая свой поганый социализм

Потому что надо думать головой и понимать, что если мы с нацистами режимы-близнецы, то тоже агрессоры, должны быть осуждены и всё отдать.
Так понятно?
Ну, и если у тебя рыльце в пушку, давай плати, это ничего, что Восточная Европа и уж особенно поляки гадили нам 500 лет, онижежертвы, КОТь так решил!
Кстати, Польша существует в нынешних весьма вкусных границах строго благодаря товарищу Сталину, если что, они на него молиться вообще должны.
Как и остальные восточноевропейцы.
В общем, плати, КОТь, или не пизди.
Я уже не говорю, как надо ненавидеть наших предков, чтобы ставить их в один ряд с нацистами, это просто омерзительно.
Впрочем, от такого расиста, как ты, примерно такого и можно было ожидать...

[КОТЪ]

ну почему Кёнигсберг и Курилы мы получили по праву победителя в войне, это вполне законные завоевания и полученные по самому минимуму. А перед поляками и восточной Европой у нас действительно рыльце в пушку, что 50 лет их гнобили насаждая свой поганый социализм

Потому что надо думать головой и понимать, что если мы с нацистами режимы-близнецы, то тоже агрессоры, должны быть осуждены и всё отдать.
Так понятно?
Ну, и если у тебя рыльце в пушку, давай плати, это ничего, что Восточная Европа и уж особенно поляки гадили нам 500 лет, онижежертвы, КОТь так решил!
Кстати, Польша существует в нынешних весьма вкусных границах строго благодаря товарищу Сталину, если что, они на него молиться вообще должны.
Как и остальные восточноевропейцы.
В общем, плати, КОТь, или не пизди.
Я уже не говорю, как надо ненавидеть наших предков, чтобы ставить их в один ряд с нацистами, это просто омерзительно.
Впрочем, от такого расиста, как ты, примерно такого и можно было ожидать...

ваших предков не просто ненавидеть надо, про ваших предков в школах детишкам с первого класса надо внушать, что вертухай и коммунист это недолюди

[Сэмэн]

ну почему Кёнигсберг и Курилы мы получили по праву победителя в войне, это вполне законные завоевания и полученные по самому минимуму. А перед поляками и восточной Европой у нас действительно рыльце в пушку, что 50 лет их гнобили насаждая свой поганый социализм

Потому что надо думать головой и понимать, что если мы с нацистами режимы-близнецы, то тоже агрессоры, должны быть осуждены и всё отдать.
Так понятно?
Ну, и если у тебя рыльце в пушку, давай плати, это ничего, что Восточная Европа и уж особенно поляки гадили нам 500 лет, онижежертвы, КОТь так решил!
Кстати, Польша существует в нынешних весьма вкусных границах строго благодаря товарищу Сталину, если что, они на него молиться вообще должны.
Как и остальные восточноевропейцы.
В общем, плати, КОТь, или не пизди.
Я уже не говорю, как надо ненавидеть наших предков, чтобы ставить их в один ряд с нацистами, это просто омерзительно.
Впрочем, от такого расиста, как ты, примерно такого и можно было ожидать...

ваших предков не просто ненавидеть надо, про ваших предков в школах детишкам с первого класса надо внушать, что вертухай и коммунист это недолюди

Я не буду характеризовать, кто ты такой после этого, потому что придётся самому себя забанить.
Но дискуссию в данном тоне заканчивай, ладно?
Не надо оскорблять память людей, благодаря которым ты вообще жив.

[142121111]

ваших предков не просто ненавидеть надо, про ваших предков в школах детишкам с первого класса надо внушать, что вертухай и коммунист это недолюди

Все правильно. Только внушать не надо, объяснить достаточно.

[142121111]

Платить никому ничего не надо. Но определеная агрессивность совка после совково - финской войны аще сомнений не вызывает.

[Trevod]

Платить никому ничего не надо. Но определеная агрессивность совка после совково - финской войны аще сомнений не вызывает.

еще один любитель альтернативной истории фэнтези )

В такую ночь поэты узнают
Немало тайн о югготских грибах
И о цветах, что в сказочных садах
На континентах Нитона растут.
Но все, что в этот час приснится им,
Уже к утру развеется как дым!

[Trevod]

Из истории публикации документов царской семьи в 1918–1920-е гг.

9 июля 1918 года советское правительство опубликовало декрет о национализации имущества расстрелянной двумя днями ранее царской семьи, и уже в августе в газетах "Известия" и "Правда" были опубликованы около 30 записей из дневников Николая II. "Полит. Ру" публикует статью Б. Ф. Додонова, О. Н. Копыловой и С. В. Мироненко "Из истории публикации документов царской семьи в 1918–1920-е гг.", в которой авторы обращаются к непосредственной истории работы с царскими дневниками и указывают на причины и характер их публикации в советских газетах. Выдвинув задачу публикации документального наследия семьи Романовых, большевикам, помимо достижения идеологических целей, удалось разработать методику и основные принципы публикации документов, а также наработать огромный опыт, который используется вплоть до наших дней. Статья опубликована в журнале "Отечественные архивы" (2007. № 1).

скрытый текст

Изучение публикации документов царской семьи в первые годы советской власти имеет общеисторическое значение, включая историю архивного дела и археографии. Важно вскрыть истинные причины и подоплеку этой акции, определить, чем был вызван интерес к документам казненного императора и его близких, показать самих публикаторов.

Хотя эти вопросы уже затрагивались в трудах по истории археографии, рецензиях[1], далеко не все они изучены должным образом (мало исследована предыстория публикации дневников Николая II в России и за границей, его переписки с императрицей Александрой Федоровной, германским императором Вильгельмом II и др.), совершенно не ставился вопрос о публикации романовских бумаг в прессе. А ведь документы Николая II и членов его семьи появились в центральных газетах сразу после убийства, уже в начале августа 1918 г.!

В процессе исследования нам пришлось проанализировать множество источников. Дело в том, что в первых газетных публикациях отсутствуют сведения о том, как и когда романовские бумаги оказались на хранении в государственных архивах, об истории подготовки их к изданию, о публикаторах. Определенная информация об этом содержится в статьях одного из участников этой акции – профессора А. А. Сергеева[2]. Важны также материалы личных фондов М. Н. Покровского и В. В. Адоратского, хранящихся в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) и в Архиве Российской академии наук, документы из фонда Главархива СССР, находящегося в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ)[3].

13 июля 1918 г., за четыре дня до расстрела царской семьи, правительством советской России был подписан декрет «О национализации имущества низложенного российского императора и членов бывшего императорского дома», опубликованный в газете «Известия ВЦИК и Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов» (далее – «Известия ВЦИК») 19 июля, два дня спустя после расстрела Николая II и его семьи[4]. В нем говорилось о том, что «всякое имущество, принадлежащее низложенному революцией российскому императору Николаю Александровичу Романову, бывшим императрицам Александре и Марии Федоровнам Романовым и всем членам бывшего российского императорского дома, в чем бы оно ни заключалось и где бы оно ни находилось», а значит, и документы царской семьи, есть достояние Российской Советской Федеративной Социалистической Республики.

В том же номере «Известий ВЦИК», а также в «Правде», тоже за 19 июля, была напечатана информация «В Президиуме Всер. ЦИК» об обсуждении сообщения областного Уральского Совета о расстреле Николая II, состоявшая из двух заметок: «Расстрел Романова» и «Материалы» (в «Известиях ВЦИК» последняя называлась «Переписка Николая Романова»). В ней, имеющей для нашего исследования особое значение, в частности, говорилось: «Затем председатель (Я. М. Свердлов. – Авт.) сообщает, что в распоряжении ЦИК находится сейчас чрезвычайно важный материал и документы Николая Романова: его собственноручные дневники, которые он вел от юности до последнего времени; дневники его жены и детей, переписка Романова и т. Д. Имеются, между прочим, письма Григория Распутина к Романову и его семье. Все эти материалы будут разобраны и опубликованы в ближайшее время».

Подготовка подобного сообщения в прессе, безусловно, требовала хотя бы общего знакомства с материалами и знания предмета. Одним из тех, кому доверили работу с романовскими бумагами, был известный историк, партийный публицист Михаил Николаевич Покровский (1868–1932). Он окончил Московский университет в 1891 г. и был оставлен при кафедре всеобщей и русской истории; свою общественную деятельность начинал в московских либеральных кругах, примкнув к радикальному крылу «Союза освобождения», однако вскоре отошел от либералов, перейдя в стан марксистов. После поражения революции 1905–1907 гг. эмигрировал во Францию, где вел литературную и научную деятельность. В период реакции примкнул к группе «Вперед», став видным деятелем в этой организации, чего не могли ему простить многие «твердые большевики».

Сохранилось немало характеристик Покровского. Так, например, крупный деятель кадетской партии, известный историк П. Н. Милюков утверждал, что Покровский – «злобная, завистливая личность, уже в студенческие годы проявлявшая эти качества по отношению к своим более удачливым товарищам»[5]. Другой видный историк и кадет, коллега Покровского по университету А. А. Кизеветтер писал о нем: «Маленького роста, с пискливым голосом, он выдавался большой начитанностью, бойкостью литературной речи и умением прошпиговать ее саркастическими шпильками по адресу противников. По виду тихенький и смирненький, он таил в себе болезненно-острое самолюбие»[6]. Но, пожалуй, наиболее точную характеристику Покровскому, объясняющую, каким образом тот оказался среди большевиков, дал участник Первой русской революции, впоследствии член-корреспондент АН СССР Н. Л. Мещеряков: «Первое впечатление состояло в том, что видишь перед собой спокойного, уравновешенного ученого, который только по ошибке, по недоразумению попал в такую боевую организацию, какой были всегда большевики. Но это впечатление оставалось недолго – только до первой речи тов. Покровского». Далее он писал, что сама речь «была переполнена ядовитыми сарказмами по адресу противников большевизма. Сарказмы эти вызывали в нас взрыв веселого смеха, но на противников они действовали как острые стрелы пикадора действуют на быков, доводя их раздражение до самого высокого предела»[7].

После Октябрьского переворота 1917 г. Покровский был председателем Моссовета, Московского областного Совнаркома, затем работал заместителем народного комиссара просвещения. В советской историографии он считается организатором высшей школы и архивного дела в стране, а также инициатором подготовки «марксистских кадров преподавателей». Любопытно, как оценивал сам Покровский свою роль в период Октябрьской революции: «Если бы я был только профессором – костюм, от которого я долго отбивался, пока Октябрьская революция не надела его на меня насильно – это, может быть, было бы действительно для меня убийственно. Но я на своем, хотя и очень скромном месте, тоже участник революции: а она разве не переполнена мелкими противоречиями? Она соткана из них, но только педант может к ним придираться. Историки следующего поколения… признают, что уж кому-кому, а нам, работавшим в сверхдьявольской обстановке, нельзя ставить всякое лыко в строку, но признают также, надеюсь я, что благодаря нам, им есть с чего начинать»[8].

Осенью 1917 г. Покровский был выдвинут кандидатом в депутаты Учредительного собрания от большевистской партии. Узнав об этом, В. И. Ленин писал: «Было бы хорошо, если бы он окончательно вернулся к нам. Но это надо сначала доказать работой»[9]. И Покровский начал доказывать свою лояльность.

В первые дни после Октябрьского переворота он руководил «партизанским набегом» в архив бывшего Министерства иностранных дел, о чем вспоминал на торжественном собрании в Центрархиве в 1925 г. по случаю своего 60-летия: «…собственноручно, совместно с английским журналистом Ренсомом, К. Радеком и двумя-тремя курьерами бывшего Министерства иностранных дел укладывал секретные архивы министра, основную базу Архива внешний политики»[10]. Это очень любопытный эпизод из его жизни. В исторической литературе, публицистике и других художественных произведениях о первых месяцах советской власти многократно описываются вскрытие бронированных комнат бывшего МИДа, публикация секретных договоров царского и Временного правительств с иностранными государствами. Главным действующим лицом при этом выступал балтийский матрос Николай Маркин, опубликовавший названные документы[11]. Но это одна из легенд, которыми изобилует наша история. Не мог простой матрос, не имевший специальной подготовки и знаний, проделать такую работу. Глухие, лаконичные упоминания источников говорят о том, что за его спиной стоял М. Н. Покровский, а Маркин был простым исполнителем[12].

Поэтому не случайно, что именно Покровскому поручают знакомство с романовскими бумагами. Это поручение в письменном виде не сохранилось, да и было ли оно на самом деле? Многое тогда делалось «конспиративно». Но существуют крайне любопытные письма М. Н. Покровского к жене Л. Н. Покровской в Берн (Швейцария) за июль–сентябрь 1918 г. В письме от 27 июля он, в частности, сообщает, что разбирает бумаги убитого Николая II. «“Интересная работа”, о которой упоминалось вчера – разбор бумаг расстрелянного Николая. Самое трагическое, м. б., то, что об этом расстреле никто даже не говорил почти – буквально “как собаку” убили. Жестокая богиня Немезида! То, что успел прочесть, – дневники за время революции (курсив документа. – Авт.) – интересно выше всякой меры и жестоко обличает не Николая (этот человек умел молчать!), а Керенского. Если бы нужно было моральное оправдание Октябрьской революции, достаточно было бы это напечатать, что, впрочем, и будет сделано не сегодня-завтра»[13]. 18 августа Покровский пишет жене, что он «раздираем на тысячи кусков, но главным образом в трех направлениях: между комиссариатом (речь идет о Наркомпросе. – Авт.), САОНом (Социалистическая академия общественных наук. – Авт.) – романовскими бумагами». Далее он упоминает о своем переезде в Кремль, где «под боком самое интересное мое занятие: новый романовский архив. Дневники Николая для меня uberwundene Standpunkt (пройденный этап (нем.). – Авт.). Ими наслаждается публика “Правды” и “Известий”… Я теперь погружен в переписку его и А. Ф. (императрица Александра Федоровна, жена Николая II. – Авт.) во время войны. Она много интереснее дневников»[14]. В письме жене от 8 сентября Покровский замечает: «Решительно уподобляюсь имп. Алекс. Фед-не: та писем менее 12 стр. не признавала»[15].

Для разборки романовских бумаг ВЦИК создал специальную комиссию, состав и функции которой были окончательно утверждены решением ВЦИК от 10 сентября 1918 г. (решение подписано Я. М. Свердловым и В. А. Аванесовым, протокол заседания ВЦИК № 11)[16]. В нее вошли М. Н. Покровский, известные в то время журналисты Л. С. Сосновский (редактор газеты «Беднота») и Ю. М. Стеклов[17] (редактор «Известий ВЦИК»), руководитель Главного управления архивным делом (ГУАД) Д. Б. Рязанов и юрист, позднее видный историк и архивист В. В. Адоратский[18]. Очевидно, комиссия приступила к работе еще в середине июля 1918 г. (во всяком случае два ее члена – М. Н. Покровский и Л. С. Сосновский – сразу принялись за работу). Уже 9 августа, одновременно в «Правде» и «Известиях ВЦИК», началась публикация отрывков из дневников Николая II.

М. Н. Покровский упоминает в письмах к жене о том, что публика «наслаждалась дневниками Николая». Всего было представлено 30 записей из дневника: в четырех номерах «Правды» за 9, 10, 11 и 13 августа (№ 167–170) и четырех номерах «Известий ВЦИК» (№ 169–172). Однако вскоре публикация прекратилась, несмотря на помету «Продолжение следует». В «Правде» каждая запись была пронумерована латинскими цифрами и имела собственный заголовок – чаще всего цитировалась фраза из дневника, причем, нередко, достаточно вольно. Например, запись от 1 марта 1917 г. приводилась под заголовком «Стыд и позор – нельзя проехать в Царское Село», а в тексте говорилось: «Стыд и позор. Доехать до Царского не удалось». Некоторые из поденных записей из дневников Николая II предварялись редакционными заголовками: «Пробует водворить порядок» (28 февраля 1917 г.), «Сейчас пришлось подписать отречение» (2 марта 1917 г.), «Спал хорошо» (4 марта 1917 г.), «Жгут бумаги» (10 марта 1917 г.), «Продолжают сжигать бумаги и письма» (11 марта 1917 г.), «Солдатские лица не понравились» (7 апреля 1917 г.), «Грустит о Корнилове и Гучкове» (1 мая 1917 г.), «Вспомнили о бумагах – когда они сожжены» (3 июня 1917 г.), «Николай подбодрился» (19 июня 1917 г.), «Керенский победил большевиков – Николай счастлив» (6 июня 1917 г.) и др.

В «Известиях ВЦИК» опубликованы те же отрывки из дневника, однако форма подачи текста была иной – отсутствовали нумерация дневниковых записей и их заголовки. В обеих газетах публикацию предваряло специальное предисловие следующего содержания: «Президиум Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета поручил особой комиссии разбор и опубликование дневников и других материалов, найденных у бывшего царя. В первую очередь публикуются те страницы дневника, которые представляют наибольший интерес. Это записи, внесенные рукой Романова в те дни, когда восставший народ решал судьбу монархии в России: февраль, март и последующие месяцы Великой Революции. В дальнейшем комиссия предоставит вниманию читателей страницы дневника, относящиеся к наиболее памятным дням революции 1905 г., к возникновению и ведению войны русско-японской и настоящей мировой войны. Будут также опубликованы и другие страницы дневника. Одновременно с печатанием отдельных выдержек из дневника в газетах комиссия подготовляет к печати весь дневник Николая Романова. В распоряжении комиссии имеется дневник бывшего царя начиная с 1 января 1882 г. Дневник велся аккуратно 36 лет, изо дня в день, без всяких пропусков, кроме редких случаев серьезной болезни Романова, когда он прерывал записи. Дневник будет выходить выпусками. За каждый год – отдельный выпуск. В первую очередь выпускаются книжками дневники за 1905 и 1917 гг. Впредь до выхода в свет полного издания дневников комиссия предлагает вниманию читателей запись за февраль–март 1917 г. Начинаем с 26 февраля 1917 г. Дело происходит в Царской Ставке. Накануне исторического дня жизнь царя течет безмятежно спокойно»[19].

Для публикации были выбраны фрагменты из дневника Николая II за февраль–июль 1917 г., что объясняется политическими и пропагандистскими целями. В дневнике за этот период сквозит не только неприятие Февральской революции, но и неприязнь к таким деятелям, как Керенский, и в то же время – явная симпатия к Корнилову. И этим не могли не воспользоваться большевистские публицисты. Несомненно, приведенная выше характеристика Покровским дневников последнего императора относится к данным отрывкам и, возможно, именно Покровский отобрал их для публикации и выступил автором предисловия.

Как видно из предисловия, планировалась публикация дневника в полном объеме, однако это не было выполнено. Тем не менее комиссия не ограничилась публикацией записей Николая II. Во второй половине августа Л. С. Сосновский обнародовал сначала в «Известиях ВЦИК» (20 августа), а затем в «Правде» (21 августа) одно из писем императрицы Марии Федоровны к сыну периода Первой русской революции (от 16 января 1906 г.)[20].

Лев Семенович Сосновский (1886–1937), партийный деятель, занимался журналистикой, в 1917 г. избран в состав Учредительного собрания. В 1918 г. – член редколлегии газеты «Правда», главный редактор газеты «Беднота». Он вошел в ряды большевиков в период Первой русской революции, долгие годы вел партийную работу на Урале, был хорошо знаком со многими большевиками в Екатеринбурге. В автобиографии Сосновский отмечал, что работал на Урале вместе с Я. М. Свердловым и его женой К. Т. Новгородцевой. Со Свердловым он познакомился в 1905 г., и тот его сразу «очаровал как тип настоящего революционера»[21]. Это может быть случайным совпадением, но, возможно, поручение Сосновскому готовить к изданию романовские бумаги исходило от Свердлова – Сосновский был из числа преданных председателю ВЦИК екатеринбургских большевиков.

Поручение Сосновскому Покровский воспринял негативно, он раздраженно писал жене 2 августа 1918 г.: «С этим письмом к тебе должны были идти первые фотографии с романовских бумаг – но черт в ступе и сюда замешался… “Правда” в лице Сосновского аннапорировала (с лат. – «закрывать, опечатывать». – Авт.) эти самые бумаги, забрав ключ от комнаты, где они хранятся»[22]. В упоминавшейся нами автобиографии Сосновский писал: «С весны 1918 г. …я был постоянным работником “Правды”, совмещая эту работу с разными другими, но никакой другой не отдавая столько сил, сколько “Правде”. Мне пришлось протаптывать дорогу советскому фельетону. Первые месяцы и годы революции, кроме меня и Д. Бедного, фельетонов почти и не писал никто»[23].

Публикация письма вдовствующей императрицы Марии Федоровны к Николаю II в центральных газетах вполне объяснима. Большевики продолжали вести активную пропаганду своей политики среди крестьян в вопросе о земле, который с началом Гражданской войны еще больше обострился, и позиция крестьянства приобрела ключевое значение. Главной целью публикации была критика политики царизма по земельному вопросу (Романовы не хотели расставаться с кабинетными и удельными землями, а их отторжения в пользу крестьян требовала Государственная дума). Сосновский справедливо отмечал: «И тогда, и в 1917 г. в центре грандиозной классовой схватки стоял вопрос о земле для крестьян».

Газетная публикация, носившая научный характер, предварялась обширным предисловием. В нем Сосновский, в частности, писал: «Разбор переписки бывшего царя с его близкими дает бесконечно ценный материал для понимания всей обстановки Первой русской революции». И далее: «Мы располагаем письмами Марии Федоровны Романовой к царю за весь 1905 г. Письма проникнуты тревогой и чувством непрочности, неуверенности за завтрашний день». Сосновский отмечал, что «орфография письма и подчеркивание отдельных мест воспроизводятся в точности».

Готовя публикацию, Сосновский проанализировал значительный комплекс романовских бумаг 1905–1907 гг. В предисловии он упоминает переписку Николая II с С. Ю. Витте, газетные материалы о последнем, называет и другие письма Марии Федоровны, которые «будут опубликованы». Видимо, издание романовских бумаг периода революции 1905 г. предполагалось продолжить.

К разборке и публикации документов бывшей царской семьи была подключена также Социалистическая академия общественных наук, созданная 25 июня 1918 г.[24] во главе с М. Н. Покровским. В ее материалах обнаружен протокол заседания социально-исторического разряда от 18 августа 1918 г., на котором присутствовали действительные члены академии А. А. Богданов, А. Г. Гейхбарг, А. В. Луначарский, М. А. Рейснер, а также профессора Д. Н. Артемьев, В. П. Волгин, С. С. Кривцов, К. Н. Левин, преподаватели А. М. Васютинский, И. С. Гроссман-Рощин, В. Н. Крачковский, В. П. Потемкин. Вел заседание М. Н. Покровский. В своем выступлении он указал «на необходимость в настоящее время заняться сортировкой для издания писем и бумаг Романовых, для чего можно было бы привлечь силы академии». Присутствовавшие постановили: «Просить М. Н. Покровского образовать комиссию из членов академии и других лиц для издания бумаг Романовых»[25]. Здесь же обсуждался вопрос об образовании комиссии по разработке материалов войны 1914–1918 гг. (это предложение выдвигалось также на заседании 13 октября 1918 г., а окончательно комиссия была образована 29 мая 1919 г.)[26]. Мы не случайно упомянули комиссию по разработке материалов Первой мировой войны: она активно привлекала документы Николая II и членов его семьи.

Работа по подготовке к изданию романовских бумаг в рамках Соцакадемии началась уже в сентябре 1918 г. На первом этапе документы копировали и переводили на русский язык. В личном фонде М. Н. Покровского в Архиве РАН сохранилось письмо В. В. Адоратского на имя Покровского от 29 сентября 1918 г. Корреспондент пишет о том, что ведется копирование писем германского императора Вильгельма II и императрицы Александры Федоровны. Этот важный документ показывает, что уже в то время (сентябрь 1918 г.!) был намечен план первых научных публикаций, среди них – издание переписки Николая II и Александры Федоровны, а также Николая II и Вильгельма II[27]. Для его реализации привлекли специалистов из Наркомата иностранных дел, в том числе Василия Генриховича Марковского. В ГАРФ, в фонде Наркомата просвещения РСФСР, сохранилось личное дело сотрудника Новоромановского архива В. Г. Марковского[28]. До поступления в архив он работал заведующим отделом печати Наркомата иностранных дел, затем был переведен в РОСТА, являлся корреспондентом в Берлине. В Новоромановский архив зачислен 15 сентября 1918 г., по рекомендациям К. Радека, Старка и Л. С. Сосновского. Спустя непродолжительное время был откомандирован в Вену.

Из письма В. В. Адоратского следует, что Марковский переводил письма Александры Федоровны и Вильгельма II: «По поводу товарища Марковского я уже говорил Вам. Он работает очень хорошо. Мы с ним скопировали часть писем Вильгельма и серию писем А. Ф. (№ 44, 45, 46, 47, 48, 50, 51, 52 и 53) (английский текст), а также он переписывал и русский перевод. Для работы тов. Марковский чрезвычайно полезен, т. К. хорошо знает языки (английский), поэтому, я полагал бы, надо назначить ему соответственный гонорар»[29].

Начало публикации романовских бумаг в периодической печати связано также с именем известного историка и археографа, профессора Василия Николаевича Сторожева (1866–1924)[30], выпускника 1888 г. историко-филологического факультета Московского университета, ученика Н. В. Калачова, В. О. Ключевского, С. А. Муромцева и В. И. Семевского. В 1889–1895 гг. Сторожев работал в Московском архиве Министерства юстиции, затем преподавал в Коммерческом училище К. К. Мазинга, являлся секретарем финансовой комиссии Московской городской думы.

В дореволюционное время Сторожев подготовил ряд книг по истории России XVII в., став достаточно известным историком. Тогда же он сблизился с М. Н. Покровским, Д. Б. Рязановым и другими деятелями большевистской партии. В письме М. Н. Покровского к жене от 11 апреля 1904 г. говорится: «Был на Девичьем Поле, по дороге заезжал к Ст-жеву. Он нашу бумагу, оказывается, давно сдал и собрал 40 подписей… Ст-жев мне, между прочим, сообщил факт, наглядно иллюстрирующий “вредное влияние войны на развитие культуры… постройка электрического трамвая в Москве приостановлена на неопределенное время”»[31]. В автобиографии Покровский пишет о том, что он «с 1909 г. выпускает свою главную работу “Русская история с древнейших времен”, в сотрудничестве с И. М. Никольским и покойным В. Н. Сторожевым»[32].

С декабря 1917 г. В. Н. Сторожев – в Моссовете, руководит сметным отделом. Очевидно, близость с Покровским привела его сначала в Наркомпрос РСФСР, где он был заведующим финансовым отделом, а затем, с ноября 1918 г., – в ГУАД. Сторожев являлся членом коллегии (1918–1921 гг.), заместителем заведующего ГУАД (ноябрь 1918 г. – июль 1919 г.). В его обязанности входило «общее руководство и наблюдение за правильной постановкой работ всего Главного управления и всех учреждений, входящих в состав его ведения»[33]. Кроме того, на него было возложено рассмотрение вопросов издания ГУАД архивно-исторических материалов и трудов. С июля 1919 г. Сторожев назначается заведующим 1-й секцией ЕГАФ и управляющим 3-м ее отделением (Новоромановским архивом), сменив на этом посту откомандированного в Казань по поручению В. И. Ленина В. В. Адоратского[34].

С июля 1919 г. Сторожев начинает публиковать статьи-фельетоны с использованием документов из Новоромановского архива в газете «Вечерние известия», органе Моссовета (впоследствии – «Коммунистический труд», а еще позднее – «Рабочая Москва»), скрыв свое авторство под псевдонимом М. Васильев. Так, например, в 1919 г. в «Вечерних известиях» им были опубликованы статьи: «Вильгельм II и русское движение» (№ 280 от 2 июля, № 284 от 7 июля), «Москва и Вильгельм II» (№ 286 от 9 июля), «Из сказки о большом Вилли и маленьком Ники» (№ 296 от 21 июля), «Конец вырубовско-распутинского самодержавия» (№ 305 от 31 июля), «Перед войной (из интимных бумаг)» (№ 316 от 13 августа, № 318 от 15 августа), «Между предательством и преданностью» (№ 324 от 23 августа), «“Японское чудо” (из писем Николая II)» (№ 380 от 29 октября) и др. Нами выявлено свыше 20 публикаций за 1919–1920 гг.

В статьях-фельетонах автор, опираясь на документы, весьма субъективно и предвзято комментировал романовские бумаги. Это своего рода памфлеты на царское время. С помощью таких публикаций Сторожев в определенной степени выполнял задачи «разоблачения царской семьи» и «морального оправдания Октябрьской революции», о котором писал Покровский в упоминавшемся выше письме к жене в июле 1918 г. Однако при этом он не захотел афишировать свое авторство, скрывшись под псевдонимом.

Публикаторская деятельность Сторожева прервалась внезапно. Став управляющим 3-м отделением 1-й секции ЕГАФ, он получил фактически бесконтрольное право распоряжаться документами Новоромановского архива. Сотрудник этого архива Ф. В. Кельин писал о том, что главный интерес Сторожева как историка был «направлен на изучение документов собственного архива царя и царицы, а следовательно, невольно центр тяжести был перенесен в эту последнюю область»[35]. В частности, в руках Сторожева оказались копии дневников Николая II, и он начал публиковать отрывки из них и других царских документов в некоторых газетах. При этом копии документов царской семьи не без участия Сторожева стали проникать за рубеж. 6 ноября 1921 г. (в воскресный день) собрали экстренное заседание коллегии Главархива с участием В. В. Адоратского, Н. Н. Батурина и М. Н. Покровского. На повестке дня стоял один вопрос: «О появлении в различных изданиях, русских и зарубежных, отрывков из дневника Николая Романова и других документов Госархива». Было принято следующее решение: «1) Профессора В. Н. Сторожева за сообщение, без разрешения и ведома коллегии, копии дневника Н. Романова журналу “Дела и дни”[36] отстранить от работы в Главархиве и его учреждениях… 2) Отобрать от В. Н. Сторожева все имеющиеся у него копии документов Госархива»[37]. Содержание первого пункта передано достаточно расплывчато, вряд ли такие глубоко образованные историки, как Адоратский и Покровский, могли изъясняться столь маловразумительно. Смысл этой фразы можно толковать следующим образом: Сторожева обвинили лишь «в сообщении копии дневника Николая II», т. Е. в передаче информации о содержании дневников. Возможно, смягчение формулировки являлось заслугой Покровского – старого друга Сторожева.

Эта история получила продолжение. Редакция газеты «Рабочая Москва» решила переиздать публиковавшиеся в ней «фельетоны о семье Романовых», т. Е. названные публикации В. Н. Сторожева, отдельной книгой. Центрархив выступил против. В письме коллегии Центрархива по этому вопросу в политотдел Госиздата, Московский губиздат и редакцию газеты «Рабочая Москва» подчеркивалось, что фактический материал из статей Сторожева «почерпнут из секретных документов Центрархива», не предназначавшихся для «опубликования в такой форме». Далее отмечалось, что профессор Сторожев получил разрешение использовать документы «в двух-трех статьях, исключительно для ознакомления широкой публики с характером документов», но якобы «воспользовался этим отдельным условным разрешением для того, чтобы никому не давая никакого отчета, начать печатать все, что казалось ему “интересным”». Таким образом, разрешение все-таки было, но, учитывая близкие связи Сторожева с Покровским и Рязановым, носило, скорее всего, чисто формальный характер. В письме коллегии Центрархива явно сквозит желание снять с себя ответственность и переложить вину на Сторожева как «хранителя» секретных документов. Переиздание публикаций Сторожева, по мнению Центрархива, «на 3/4 обесценит для широкой публики намеченное Центрархивом научное издание романовских документов»[38].

Сторожев был уволен с работы, выселен из занимаемой квартиры[39]. Впоследствии он преподавал на факультете общественных наук Московского университета. 18 июня 1924 г. в возрасте 58 лет профессор умер от инсульта. Некролог был написан И. И. Скворцовым-Степановым и помещен в «Правде»[40]. В тексте почти полностью отсутствуют сведения о работе Сторожева после октября 1917 г. в аппарате Наркомпроса РСФСР и ГУАД.

Публикация документов Николая II и членов царской семьи неразрывно связана и с именем выдающегося отечественного археографа Александра Александровича Сергеева (1886–1935)[41], впоследствии незаслуженно забытого, хотя именно он являлся первопроходцем в деле издания документов Новоромановского архива, первым отечественным публикатором дневников Николая II, разработчиком методологических и методических подходов и принципов издания документов периода конца XIX – начала XX в., в частности личных документов членов царской семьи.

А. А. Сергеев родился в семье земского фельдшера в с. Вознесенки Таврической губернии. Высшее историческое образование получил в Московском университете, историко-филологический факультет которого окончил в 1914 г. (по другим данным – в 1916 г.). Ему было сделано предложение остаться при университете для подготовки к профессорскому званию, но он его не принял, а поступил на постоянную работу в Московский главный архив бывшего Министерства иностранных дел, где еще с 1914 г. являлся внештатным сотрудником. Во время Гражданской войны А. А. Сергеев вел политпросветработу в Красной армии, а в сентябре 1920 г. был оттуда откомандирован как опытный архивист на службу по совместительству в только что образованный Архив Октябрьской революции (АОР) – 4-е отделение Государственного архива РСФСР. С этого времени Сергеев – в советских архивных учреждениях, последовательно выполняет работу научного сотрудника, ученого секретаря научно-теоретического отдела Центрархива РСФСР[42], научного сотрудника редакционно-издательского отдела, старшего архивиста Архива революции и внешней политики и, наконец, ответственного секретаря журналов «Архивное дело» и «Красный архив» (с 1925 г.) (им подготовлено к печати соответственно 31 и 66 номеров)[43]. А. А. Сергеев принимал самое активное участие в публикации документов царской династии Романовых, подготовив свыше 70 научных работ и публикаций документов по различным проблемам. Среди них – «Переписка Николая и Александры Романовых», т. 3 (Госиздат, 1923), т. 4 (Госиздат, 1925), т. 5 (Госиздат, 1926)[44], «Дневник Николая Романова (1916–1918 гг.)» (Красный архив. Т. 20. С. 123–152; Т. 21. С. 79–96; Т. 22. С. 71–91; Т 27. С. 110–138), «Переписка Николая II и Марии Федоровны (1905–1906 гг.)» (Красный архив. Т. 22. С. 153–209), «Из переписки Николая и Марии Романовых в 1907–1910 гг.» (Красный архив. Т. 50–51. С. 160–193), «Из переписки С. М. и Н. М. Романовых в 1917 г.» (Красный архив. Т. 53. С. 139–150), «Дневник Е. А. Перетца» (Ленгиз, 1926) и др. В посвященном А. А. Сергееву некрологе отмечалось, что «строгая продуманность и большая тщательность археографической обработки издаваемых документов, любовь к своему делу и хорошее знание его техники – вот что отличает работы А. А. Сергеева»[45].

А. А. Сергеев подготовил к печати в полном объеме текст дневников Николая II за 1882–1918 гг. Трехтомник так и не вышел в свет. К сожалению, нам неизвестно местонахождение рукописи издания. Возможно, она была утрачена после смерти археографа, ушедшего из жизни от паралича сердца 19 сентября 1935 г. в Кисловодске.

А. А. Сергеев многое сделал в области разработки методики публикации документов. Именно ему принадлежат основные статьи по этому вопросу в журнале «Архивное дело» в 1930-е гг. Им был подготовлен первый проект правил публикации архивных документов[46]. Он – автор ряда серьезных рецензий на издания романовских документов, в том числе и зарубежные. Среди них можно выделить рецензии на берлинское издание дневников Николая II 1923 г.[47], зарубежное издание писем бывшей императрицы Александры Федоровны 1922 г.[48], книгу А. Танеевой (Вырубовой) «Страницы из моей жизни»[49], сборник документов «Николай II и великие князья»[50] и др.

Отметим, что А. А. Сергеев вел большую преподавательскую работу в Пречистенском практическом институте и на историко-этнологическом факультете Московского университета, перешел в Историко-архивный институт после его создания в 1931 г. и являлся его профессором до конца жизни, вел специальные курсы по историческому источниковедению и технике публикации документов, составил программы этих курсов и написал методические пособия.

А. А. Сергеев был беспартийным. После его смерти в 1935 г. вдова при поддержке руководства ЦАУ СССР хлопотала о персональной академической пенсии за ушедшего из жизни супруга, в которой ей было отказано ввиду отсутствия у Сергеева «революционных заслуг»[51].

Интересно проследить, как в истории публикации документального наследия семьи Романовых тесно переплелись имена двух ученых, историков и археографов профессоров В. Н. Сторожева и А. А. Сергеева. Это связано с выходом в свет берлинского издания дневников Николая II в 1923 г.[52] В фонде Главархива СССР среди рассекреченных материалов сохранился документ, проливающий свет на некоторые обстоятельства публикации дневников Николая II в Германии. Имеется в виду доклад ученого секретаря научно-теоретического отдела Центрархива РСФСР А. А. Сергеева в коллегию Центрархива, подготовленный им в 1923 г. сразу же после выхода берлинского издания дневников[53]. В нем говорится: «Берлинское издательство “Слово”, очевидно, специализируется на торговле “темненьким” товаром: вслед за изданием краденых “Писем б. имп. Александры Федоровны”[54] оно выпускает в свет “Дневники имп. Николая II”, попавшие в его распоряжение тем же сомнительным путем, что и письма б. царицы. Редактор нового берлинского издания, по принятому им обыкновению, умолчал как о местонахождении подлинных дневников, так и способе, при помощи которого копии последних попали в портфель “Слова”. Налицо, несомненно, кража: нельзя предполагать, что материалы для этого издания попали к “Слову” легальным путем»[55].

В связи с вышесказанным руководство Центрархива РСФСР в лице В. В. Максакова и В. В. Адоратского поручило опытному археографу и текстологу А. А. Сергееву проведение экспертизы напечатанного «Словом» текста дневников «в надежде, что, быть может, изучение изданного текста и сравнение его с копиями дневников, имеющимися в Госархиве РСФСР, наведет на следы похитителя». Как выяснил А. А. Сергеев, в Госархиве РСФСР хранились два вида копий, снятых с дневников последнего российского императора: 1) копии, сделанные в 1918–1919 гг. «для профессора В. Н. Сторожева» (копии «А»), и 2) копии, сделанные в 1922–1923 г., по распоряжению администрации Центрархива РСФСР, под наблюдением группы сотрудников (копии «Б»)[56]. А. А. Сергеев употреблял по отношению к ним и определения «старые копии» и «новые копии». Он отмечал, что все дневники Николая Романова скопированы и хранятся в Госархиве РСФСР, причем «старые копии А» имеются всего лишь в одном экземпляре («где второй – неизвестно», а может быть, количество экземпляров копий было и больше. Так, например, мы располагаем фактами, что многие документы в 1918 г. копировались сотрудниками Новоромановского архива на печатных машинках в пяти экземплярах[57]), а «новые копии Б» – в двух экземплярах.

А. А. Сергеев в силу своей профессиональной подготовки и научной добросовестности провел тщательнейшую текстологическую экспертизу – сравнил тексты дневников, опубликованных «Словом», с копиями «А» и «Б». В докладе археограф приводит яркие примеры расхождения текстов подлинников дневников с копиями «А», ошибки которых повторяло берлинское издание. Напротив, копии «Б» были сделаны более тщательно, расхождения с подлинниками он не обнаружил. Текст копий «Б» разнился с дневниками, опубликованными в Берлине.

А. А. Сергеев предстает пред нами как прекрасный специалист по романовским текстам. «При сличении копий “Б” (новых, “наших”) с текстом “Слова” мне, как специализирующемуся на романовских текстах, – писал он, – бросились в глаза следующие, правда, мелкие, но, на мой взгляд, характерные черты: 1) отличная от фотографически выдержанной в наших копиях пунктуации, пунктуация “Слова”, 2) дописывание слов кот(орый), ч(ас) и т. Д., 3) пропуски восклицательных знаков, которые Николай Романов ставил чрезвычайно своеобразно, – пропуски этих знаков для знатока писаний Николая очень важная черта, 4) транскрипция некоторых фамилий, воспроизведенная в наших изданиях очень точно, в издании “Слова” произвольно применена – напр., везде почему-то “Шереметьев” вместо “Шереметев” (а это ведь разные фамилии). Эти мелочи меня лично убедили в том, что “Слово” имело в своем распоряжении не мифические 3-и копии “Б”, а увы, загадочные для нас копии “А”»[58].

Далее А. А. Сергеев приводит в своем докладе конкретные примеры разночтений, выявленных им при сличении копий «Б» с текстом берлинского издания дневников Николая II, и делает вывод, что «эти разночтения объясняются тем, что наша копия “Б” и копия, по которой печатало “Слово”, – два разных документа. Корректорским недосмотром этих разночтений не объяснишь». Сличение же копий «А» с текстами дневников Николая II за 1894–1896 гг., напечатанными берлинским издательством в 1923 г., и с подлинными дневниками Николая II позволило Сергееву констатировать, «что печатный текст “Слова” повторяет как раз те ошибки против подлинного текста, которые имеются в копиях “А”, сделанных по распоряжению проф. Сторожева», и что «эти факты позволяют мне утверждать, что типографские оригиналы “Слова” имеют весьма родственную связь с копиями “А”».

В ГАРФ в личном фонде Николая II, основу которого составили документы Новоромановского архива (Ф. 601), хранятся несколько дел, содержащих копии дневников Николая II за 1891–1892, 1894–1896, 1905–1906 гг. (Оп. 1. Д. 2418–2420, 2424, 2428). Мы попытались выяснить, что это за копии – «А», «Б» или еще какие-либо. Проведенный нами текстологический анализ (сравнение копий дневников за 1894, 1895, 1896 и 1906 гг. с берлинским изданием «Дневников Николая II») выявил абсолютно идентичные разночтения по отношению к подлинникам документов. Это позволило сделать вывод о том, что копии дневников Николая II, хранящиеся в его личном фонде в ГАРФ, являются сторожевскими копиями («старые копии», или копии «А»), сделанными сотрудниками Новоромановского архива в 1918–1919 гг., по одному из экземпляров которых, переданных В. Н. Сторожевым в Берлин, и было подготовлено издание «Дневников Николая II» в 1923 г.

Так закончилась история с выяснением вопроса о копиях, по которым издавались дневники Николая II на Западе. Многие годы берлинское издание дневников было единственной и наиболее полной их публикацией. Задуманное Центрархивом полное издание, подготовленное А. А. Сергеевым, так и не вышло в свет и, к величайшему сожалению, до сегодняшнего дня не осуществлено.

Публикация документов царской семьи за границей вызвала большой отклик в эмигрантской прессе[59]. Например, в статье «Письма императрицы Александры Федоровны к императору Николаю II» в берлинской газете «Голос России» отмечалось, что «переписка представляет огромный общественный интерес», а в рецензии на издание «Дневник императора Николая II» книгоиздательства «Слово» в Берлине 1923 г., помещенной в ежедневной берлинской газете «Руль», выпускаемой кадетами И. В. Гессеном, А. И. Каминкой и В. Д. Набоковым, в разделе «Критика и библиография» под заголовком «Жизнь человека» говорилось о том, что дневники императора имеют крупное историческое значение, так как «они обрисовывают кругозор человека, стоявшего во главе огромной империи в самые трудные минуты ее существования»

Таким образом, можно констатировать, что сразу после убийства царской семьи большевистские вожди выдвинули задачу публикации документального наследия Романовых. И как видим, эта задача достаточно активно и целенаправленно выполнялась: вышло в свет немало публикаций, были разработаны методика и основные принципы издания документов, наработан огромный практический опыт, который широко используется до наших дней. Какой бы ни была подоплека первых публикаций романовских бумаг, они внесли заметный вклад в исследование отечественной истории.

[Manoel]

Интересно, Миша Горбачёв дневники писал? А то можно было георизировать как великого деятеля.
И это ещё его Бориска не расстрелял вместе с Раиской. А то б тоже культ из него слепили б уже давно.

[КОТЪ]

Интересно, Миша Горбачёв дневники писал? А то можно было георизировать как великого деятеля.
И это ещё его Бориска не расстрелял вместе с Раиской. А то б тоже культ из него слепили б уже давно.

а вот этим они и отличаются, царя официальная пропаганда щедро поливала клеветой и ненавистью, однако правды то не утаишь, как бы коммисарам этого не хотелось, нет, надёжней конечно всех поголовно в могилу закатать, но тут вопрос, кто на них работать будет? Они конечно зомбировали с детства как могли, но вот беда, зомбажу люди которые привыкли подвергать всё сомнению не поддаются а про борьку и мишку, кстати выкормышей совка, люди через несколько десятилетий сами забудут, тут и зомбажа не требуется. Ну кто виноват, что ваша система сбои даёт и генсеки и председатели горкомов сами эту систему хоронят значит гниловатая модель была, раз даже самые рафинированные самые отборные подлецы, которые смогли пролезть наверх продали с потрохами свою маму-идеологию

[Gornyj]

Коть, я вообще считаю, что благодаря Николаю 2 и развалилась Российская империя! Слаб и никчемен был наш руководитель в то время. Был бы на его месте даже его брат Михаил, возможно не было бы никаких революций, никаких большевиков и пр. И ведь не Ленин, и тем более не Сталин свергли Николая. В общем имея все возможности, Николай просрал страну, благодаря его бездарному руководству народ российский столько бед претерпел в дальнейшем.
А вот большевики молодцы! Взять Ленина - по сути даже вуза не окончил, опыта управленческого никакого, как и у многих других большевиков, больше тюремного опыта да по ссылкам. А ведь смогли удержать власть, имея мало опыта и пр. И сравни Коть Николая с ними (большевиками) - имея под рукой кучу управленцев, армию и пр., умудрился просрать страну! И ты его прославляешь! Не заслужил он. Расстреляли его возможно зря, но как руководитель государства он был плох... И нужно это признать! Ну я так понимаю с твоими тараканами в голове это невозможно

[КОТЪ]

Коть, я вообще считаю, что благодаря Николаю 2 и развалилась Российская империя! Слаб и никчемен был наш руководитель в то время. Был бы на его месте даже его брат Михаил, возможно не было бы никаких революций, никаких большевиков и пр. И ведь не Ленин, и тем более не Сталин свергли Николая. В общем имея все возможности, Николай просрал страну, благодаря его бездарному руководству народ российский столько бед претерпел в дальнейшем.
А вот большевики молодцы! Взять Ленина - по сути даже вуза не окончил, опыта управленческого никакого, как и у многих других большевиков, больше тюремного опыта да по ссылкам. А ведь смогли удержать власть, имея мало опыта и пр. И сравни Коть Николая с ними (большевиками) - имея под рукой кучу управленцев, армию и пр., умудрился просрать страну! И ты его прославляешь! Не заслужил он. Расстреляли его возможно зря, но как руководитель государства он был плох... И нужно это признать! Ну я так понимаю с твоими тараканами в голове это невозможно

так война была практически выиграна, если бы не предательство революционного сброда, это как если бы в апреле 1945 в стране к власти пришёл власов, просто Россия второй раз на эти грабли не наступила

[волк36]

ваших предков не просто ненавидеть надо, про ваших предков в школах детишкам с первого класса надо внушать, что вертухай и коммунист это недолюди

Все правильно. Только внушать не надо, объяснить достаточно.

Достаточно наврать, переписать историю и в таком виде детишкам в уши заливать.
Хохлы этим путем пошли, теперь их дети гордые наследники копателей морей и строителей гор. Скачут.

[Gornyj]

Коть, я вообще считаю, что благодаря Николаю 2 и развалилась Российская империя! Слаб и никчемен был наш руководитель в то время. Был бы на его месте даже его брат Михаил, возможно не было бы никаких революций, никаких большевиков и пр. И ведь не Ленин, и тем более не Сталин свергли Николая. В общем имея все возможности, Николай просрал страну, благодаря его бездарному руководству народ российский столько бед претерпел в дальнейшем.
А вот большевики молодцы! Взять Ленина - по сути даже вуза не окончил, опыта управленческого никакого, как и у многих других большевиков, больше тюремного опыта да по ссылкам. А ведь смогли удержать власть, имея мало опыта и пр. И сравни Коть Николая с ними (большевиками) - имея под рукой кучу управленцев, армию и пр., умудрился просрать страну! И ты его прославляешь! Не заслужил он. Расстреляли его возможно зря, но как руководитель государства он был плох... И нужно это признать! Ну я так понимаю с твоими тараканами в голове это невозможно

так война была практически выиграна, если бы не предательство революционного сброда, это как если бы в апреле 1945 в стране к власти пришёл власов, просто Россия второй раз на эти грабли не наступила

А кто допустил этот революционный и не очень революционный, и вообще просто сброд, не Николай ли?